Небо затягивает темными, сгущающимися красками, знаменующими то, что еще немного – и ночь вступит в свои права, окутав все первозданной тьмой, чьи бесконечные мрачные глубины освещает лишь блеск бесконечно далеких звезд. Светом холодным, светом памяти – сколько уже они видели на своем веку и сколько еще увидят? От создания мира до его конца – они всегда там, взирая на все деяния, происходящие в девяти мирах, с удивительным равнодушием, и только заблудшие путники да влюбленные поднимают на них полный надежды взор.

Тор не ведал усталости – последняя битва с великаном далась ему столь же легко, как и все прочие, не оставляя сомнений в том, что отец будет горд им (наверно, всем детям, не важно, смертные они или боги, пара ли им лет от роду или несколько веков, свойственно искать одобрения у родителей, не так ли?). Вот только об одном он жалел – об оставленной в дворце отца колеснице, из-за чего обратный путь до пристанища богов приходилось преодолевать на своих двоих. И все бы ничего, но в отличии от усталости, голод был знаком каждому богу, отчего Громовержец чувствовал, что еще немного, и желудок разразиться жадным урчанием, требуя к себе внимания. Лесистые местности вокруг были неплохими, безопасными (хотя это беспокоило Тора менее всего – какой-то слабоумный рискнул бы на него напасть?), вроде и неплохими, чтобы устроить привал, но он продолжал свой путь вперед, надеясь на то, что удастся наткнуться на какое-нибудь поселение, где можно было бы переночевать и привести себя в порядок после битвы и долгого похода – Тор чувствовал, как пролитая кровь великана уже окончательно впиталась в одежду, что даже никакая магия не смогла бы привести ее в порядок, только ритуальное сожжение, не иначе.

Он знал, что мог бы уже давно быть дома, вот только как-то подсознательно не спешил туда, отдав предпочтению пути через незнакомые места, нежели короткий,  хорошо изученный путь к дому. Ссора с женой, что послужила им прощанием перед походом, оставила внутри неприятный, горький осадок, отчего сейчас не горел желанием вновь встречаться глазами с Сиф. Тор не таил обиды – нет ничего более недостойного для воина, чем обижаться на женщину! – но чувствовал, что что-то не так, словно что-то внутри или, напротив, вокруг неуловимо изменилось, вот только что именно и когда это началось понять не удавалось. Да и не хотел он в этом разбираться, чувствуя горечь уже от одних мыслей об этом.

Парочка фигур впереди на дороге привлекают внимание, заставляя подумать о том, что шел не зря, наверняка рядом есть дома, где можно остановиться на ночлег, и уж было собирался осведомиться о незнакомцев, далеко ли до пристанища, как улавливает обрывки чужого разговора.

- … Она должна быть моей женой! Она…
- Не заставишь же ты ее!
- Нет, конечно! Но я докажу ей, что нет никого достойнее меня! Я брошу к ее прекрасным ногам такой дар, что она поймет, что нет никого достойнее меня!

Пылкие речи явно влюбленного, но отвергнутого возлюбленной, молодца заставляют лишь тихо хмыкнуть в бороду, решив на всякий случай обойти незнакомцев стороной. Встречал он подобных когда-то у Чертога Богов, когда каждый считал своим долгом посвататься к Фрейе – каждый верил, что окажется тем самым, кому она не откажет. И, наверно, еще б долго ходили, если б Одину не нравился балаган под окнами, что устраивали пылкие кавалеры и он веским мудрым словом не послал всех… далеко и надолго. После слова царя богов поток желающих, конечно, сильно уменьшился, но слабоумные и отважные, желающие отвоевать в личное пользование руку, сердце и прочие органы прекрасной богини, все еще наблюдались. Правда, тихо в последние годы было дома – то ли от того, что сам Громовержец все чаще пропадал на границах, мало осведомленный о том, что происходит в обители богов, то ли потому, что саму Фрейю, признаться, не видел уже давно. В любом случае, обходить пылких влюбленных было здравой мыслью – еще начнут просить благословения на брак, как любили делать смертные с Мидгарда, не отделаешься от них потом! А Тор есть хочет, ему не до разговоров.

Еще час пути, и по дороге стали попадаться небольшие лагеря, их которых доносились то стихи, то оды, то песни, восхваляющие красоту некой Ванадис, которая, очевидно, была причиной, по которой все они здесь собрались. Неужто намечается какой-то турнир в честь прекрасной девы? Турниры Тор любил – больше конечно участвовать в них, чем смотреть, но женатый статус в мероприятиях, посвященным борьбе за руку дамы, участвовать не позволял, поэтому в таком случае приходиться довольствоваться просмотром. И, наверно, это и стало причиной, по которой он решил добраться до хозяйского дома. Это и желание поспать на нормальной кровати, а не на голой земле. Всякие жуки почему-то не знали, что он тот самый прославленный Бог Грома, отчего так и норовили укусить его во сне, не говор уже о том случае, когда в нос заползла божья коровка… Чихал Тор тогда столь громко, что эхо отдалось во всех девяти мирах.

Наконец, впереди маячит чертог, и, взобравшись по ступеням, бог стучит в украшенную дверь, стараясь при этом ее не выбить.

- Эй, хозяйка! На ночлег примете?

Подпись автора

x x x x x x x x x x x x x x x x x x x x
   
    HAVE  A  SEAT  IN  THE  FOYER,  TAKE  A  NUMBER  //  I  WAS  LIGHTNING  BEFORE  THE  THUNDER
  thunder,  feel the thunder,  lightning and the  thunder