ROMANCE CLUB |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » ROMANCE CLUB » Once upon a time » Игра падших; [25.10.18]
Игра падших
[25.10.2018]
[Adi, Mimi]
Исповедь и разговоры по душам - это удел ангелов и людей, и кому, как не демонам, знать это? Их методы узнать друг-друга ближе несколько отличаются от ангельских и земных.
-Мими, зачем ты привела меня сюда?
Демоница разводит руками и указывает на алкоголь. Ее крылья чуть подрагивают от предвкушения, а в глазах начинают плясать черти.
-Мими, сыграем в Вагат?
Отредактировано Adi (2020-05-28 00:29:03)
Здесь, на небесах, все воспринимается по-другому, иначе, чем на земле. Да и мы ведь [к огромному счастью] не люди, а высшие существа, наши чувства и желания сотканы из тысяч других оттенков, а палитра эмоций гораздо более многогранна. Мне бы хотелось сохранить свою детскую непосредственность и через тысячу веков; удержать в себе это умение удивляться и радоваться жизни, несмотря ни на что. Я видела много демонов, чьи души было уже невозможно спасти. Тех, кто погряз в собственной злобе, ненависти или жажде отомщения; такие персонажи вызывали у меня лишь жалость, и иногда желание помочь сородичам из чувства долга. В небесной школе хватало множества самых разных характеров, а я всегда любила наблюдать и анализировать, чтобы затем использовать полученную информацию в своих целях. Мне нравилось, когда окружающие воспринимали меня не более чем хорошенькой игрушкой, не подозревая, какие опасности я могу принести, если не обращаться со мной с осторожностью. За миленьким фасадом скрывалось пламя; и зачастую оно было столь же темным, как мои крылья. Далеко не всем я была готова продемонстрировать все грани своего характера, не каждому готова была открыться. У демонов вообще есть определенные сложности с доверием. Жизнь среди них, история моего отца научила меня тому, что тебе в любой момент могут подставить подножку, вонзить нож в спину, и это могут быть даже самые близкие друзья, которым ты безоговорочно доверял. Поэтому я обещала самой себе быть максимально осторожной с новыми знакомыми; но сейчас, кажется, была готова нарушить это трепетное обещание. Что ж, непостоянство всегда было одной из моих основных черт; и я до сих пор ничего не могу с этим поделать.
Мягкими шагами выхожу на залитую солнцем лужайку недалеко от школы, шестым чувством ощущая, что обязательно найду здесь того, кого ищу. Его огненные волосы кажутся почти красными на этом закатном солнце, и я задерживаю на них взгляд, немного удивляюсь тому, что он сидит здесь в одиночестве, уткнувшись в какую-то толстенную и старую на вид книгу. Мне казалось, что для него точно не проблема найти себе любую компанию, если только он сам этого захочет. Впрочем, мне это только на руку; не придется отвоевывать его у кого бы то ни было. Не люблю делиться своими любимыми, знаете ли. По мере приближения, а точнее, подкрадывания сзади, ощущаю его темную невесомую энергию легкими вибрациями. Она ослепляет меня, как вспышка, и я пытаюсь уловить ее, попробовать на вкус. Она растекается по моему телу, как шампанское с невесомыми пузырьками, медленно мешаясь с моей. Ади уже не тот привлекательный незнакомец, который протянул мне руку [или вернее будет сказать, крыло?] помощи в тот день, когда я чувствовала себя непривычно одинокой и уязвимой, когда не хотела никого видеть и знать; он что-то более манящее, интригующее и терпкое. И я была бы не я, если бы решила упустить отличную возможность увязнуть в нем с головой; конечно же, не до конца продумав опасные последствия, к которым могло бы привести мое импульсивное решение. Мне хотелось врезаться в его память, стать особенной; подарить ему те же эмоции, которые он подарил мне, показав первое в моей жизни театральное представление, что золотыми нитями врезалось в мою память навечно. У меня тоже было свое особое место силы, которым я до этого ни с кем не делилась; и какое-то шестое чутье подсказало мне, что я могу пойти на поводу у своих желаний, разделив его с кем-то особенным для себя.
− Угадай, кто? − мои губы на мгновение легко касаются его уха, когда я игриво нападаю сзади, невесомо закрыв ладонями его глаза. Даже если он почувствовал мое присутствие еще задолго до того, как я вообще здесь появилась, то не подал вида, не испортил мое небольшое представление. Убираю пальцы с лица Ади, изящно приземляясь на траву рядом с ним, и скептически смотрю на книгу в его руках. − Не знаю, чем таким не_увлекательным ты здесь занят, но у меня есть на тебя планы поважнее. Идем со мной, − говорю мягким, но не терпящим возражений тоном, и маняще протягиваю ему свою белоснежную ладонь. Внимательно изучаю выражение его лица, чуть наклонив голову. Его золотистые веснушки. Хитрые изумрудные глаза изучающе ощупывают мое лицо в ответ. Словно он хочет прочитать мои мысли, понять, что я задумала, но я не дам ему прочесть это в своих зрачках, не позволю испортить сюрприз раньше времени. Мои крылья слегка подрагивают от нетерпения, когда я переплетаю свои пальцы с горячими пальцами Ади, увлекая его за собой. − Хочу показать тебе одно особенное место. Надеюсь, у тебя не было никаких важных планов на вечер? − спрашиваю с легкой усмешкой, не переставая смотреть в его удивительные глаза. Даже если и были, меня это не особенно волнует. Казалось, он видит меня насквозь, готов прочитать и вытащить на свет все мои тайные мысли, которые я хотела бы от него скрыть. Отвожу взгляд не желая выдавать свои секреты раньше времени, грациозно поднимаясь на ноги, готовая увлечь его за собой. И во что ты только опять вляпалась, Мими?..
[indent] Некоторое время я молча перелистывал страницы учебника, внимательно вчитываясь в текст; указательный палец теребил уголок бумаги по привычке, это помогало мне немного отвлечься от наваждения: мысли волной проносились в голове, а я будто бы и не умел плавать, и уже смирившись тонул в них. Чувствовал себя одиноко среди тех, кто до боли были похожи на меня самого. Среди тех, в ком так же не было ничего святого. Можно ли назвать их друзьями, или демоны не умеют дружить и чувствовать все то, что должно приносить радость? Когда даже семья порой для тебя ничего не значит. Я сбежал от нее, но кто же знал, что вне дома все будет напоминать о нем, таком холодном, лишенным любви и заботы. Крылья были плотно прижаты к спине, отчего мышцы в напряжении било легкой дрожью и пришлось окончательно смириться с тем, что сегодня явно не подходящий день для зубрежки истории, зато для самокопания самое то. Как так выходит, что прячась от общества, ты нужен всем и каждому, а буквально крича о помощи и внимании на виду у всех, ты становишься невидимкой?
[indent] Небо затягивало пурпурными облаками, солнце готовилось уйти за горизонт, освещая школьный двор последними лучами света и было сложно отвести взгляд от этого вида. Прикрываю глаза, на пару секунд позволяя себе расслабиться и вздохнуть полной грудью вечернюю прохладу, поведя лопатками, чтобы сбросить напряжение в спине и мышцах. Ноздри пощекотал приятный, знакомый аромат и я списал все на ольфакторную память.
А затем почувствовал пульсацию, маленькие толчки энергии, такой знакомой и трепетной; волнующей и страстной. Дыхание сбилось и я дважды чертыхнулся, будто бы даже воздух вокруг меня начал сгущаться, а температура повышаться. Губы пересохли и, кажется, я совсем забыл, чем был занят несколькими минутами ранее. Все мое нутро замерло, чувствуя как приближается тот, кто вызывает во мне самую разную палитру эмоций; от восторга до раздражения. Раздражения на самого себя, за то, что противоречу самому себе, пусть даже мысленно. Демоны не умеют дружить и уж тем более испытывать гораздо большее, чем просто любовь и физическое влечение.
[indent] Связь, о которой так кричат ангелы и люди, и которую отрицают демоны. Я помню эти холодные глаза, полные огня, смотрящие на то, как менялись декорации на сцене, как плакали и смеялись актеры; помню растерянность на ее лице, когда занавес опустился и как она ждала продолжения, которого не состоялось. Люди вокруг нас восторженно хлопали в ладоши, заглушая все звуки. Мне запомнился не сам день, а то, какими эмоциями он был наполнен и кому решил открыть мир театра, кто смог оценить то, что давно оценено мной. Я ткнул пальцем в небо и не ошибся.
- Бессовестная лгунья! - Мурашки пробежали чередой вдоль позвоночника, заставляя мои плечи слегка дернуться в сладком ожидании чего-то. На лице расплылась блаженная улыбка от прикосновений демоницы, они не дарили тепла, нет; но отзывались приятной истомой в затылке и покалываниями по коже. Я медленно и горячо выдыхаю, быстро захлопнув книгу; в нетерпении поворачиваюсь к причине своего беспокойства всем корпусом и изучающе, словно впервые видел ее, оглядываю с ног до головы. Ее движение резки, но не лишены грациозности и я ловлю взглядом каждый ее жест. Искусительница - так бы сказали про нее на земле. Если обаяние Мими так действует на меня, то что чувствую люди? Теряют остатки самообладания?
Кусаю нижнюю губу, бегая глазами по лицу брюнетки; оно полно равнодушия и лишь крылья за спиной выдают нетерпение, присущее демонам. - Какие? - мой взгляд останавливается на серых, холодных, словно лед, глазах девушки, но та в ответ лишь протягивает свою миниатюрную ладошку, с острыми, как лезвие, ноготками. Она уходит от ответа, но не замолкает, увлекая меня за собой прочь с лужайки и не встречает сопротивления. Моя ладонь накрывает хрупкую ладонь Мими, переплетая наши пальцы, и я чувствую в этом жесте что-то очень личное и интимное, что будоражило душу. Слегка развожу крылья, прикрывая наши спины от посторонних глаз, что провожали нас со двора.
- Разве тебя это волнует? - самодовольная ухмылка украшает лицо, усыпанное веснушками и я не отвожу взгляда от девушки, даже когда она отворачивается. - Планы подождут. - без тени сомнения, равнодушно отвечаю на наверняка волнующий Мими вопрос. Ее волновало не их наличие, а их значимость для меня. И я уверен, что своим ответом утолил ее любопытство.
[indent] Любопытство - не порок, поэтому я сгораю внутри от нетерпения, когда девушка в очередной раз сворачивает в коридоре и выходит в старое крыло школы, давно забытое и брошенное. Высокие потолки, колонны овитые плющом, окна в пол, украшенные витражами; в каких то местах на стенах потрескалась штукатурка, окна были разбиты, а единственные гости помимо нас с Мими - птицы. Помещение озарял искаженный цветным стеклом свет, а гнетущая тишина прерывалась лишь глухим эхом от наших шагов, отскакивающим от стен к потолку.
- Я.. под впечатлением и заинтригован. - нехотя признался я, облизав губы, осматриваясь, но мой взгляд неизменно возвращался к девушке с каким-то хитрым прищуром. - Зачем мы здесь, Мими? - Ее имя произношу медленно, тихо, словно пробуя на вкус каждый слог и мне определенно это нравится. Контраст имени и характера девушки возбуждал во мне интерес. Я сжал челюсти и даже не думал отпускать руку брюнетки, наблюдая как преломленные лучи света играют на ее лице.
Отредактировано Adi (2020-05-28 22:49:51)
В голове столько мыслей, вопросов, сомнений, перемешанных в дикую кашу пополам с острым чувством волнения. Мне даже немного некомфортно чувствовать себя такой... слабой? Девочкой, которая внезапно резко разучилась контролировать собственные эмоции, и так жарко идёт у них на поводу. Бросается в омут с головой, так об этом кажется говорят люди? Оправдывала себя тем, что живу ради чувств и эмоций, и именно они все ещё заставляют меня испытывать что-то особенное и настоящее. Не скатываться в бездну унылого многовекового существования, когда безликие дни похожи друг на друга. Людям, которые мечтают жить вечно стоило бы хорошенько подумать, чем они будет занимать себя эту вечность. Это только кажется, что когда у тебя есть все время мира, то и занятия будут находиться сами собой. Я проверяла, все это неправда. Здесь, наверху, мы зачастую остаёмся гораздо более одинокими и непонятыми, чем люди. Просто у нас все гораздо сложнее.
Понятия не имею, как ему это удалось, но Ади моментально нашёл и увидел во мне эту мою черту. Распознал эдакого адреналинового наркомана, которого хлебом не корми, дай только испытать что-нибудь острое или даже запретное. Мои холодные глаза зажигались ледяным пламенем каждый раз, когда я видела его, а сердце замирало в каком-то странном, сладком предвкушении. Я не хотела вешать ярлыки или давать этому какие-то определения, просто знала, ощущала каждой клеточкой своего тела, насколько сильно, чертовски и неразумно меня тянет к нему. Невероятно и невозможно, но он будто бы зажигал во мне свет; щедро дарил его, прикасаясь ко всему, что видит. Среди демонов такие яркие души, как у него, были редкостью; я поняла это не сразу, но когда осознала, взглянула на него совершенно другими глазами.
— Меня волнуешь только ты, — просто и прямолинейно отвечаю на вопрос, обернувшись к нему, чтобы перехватить его взгляд. Не могу скрыть легкой самодовольной усмешки, услышав, что он готов пожертвовать своими планами ради меня. А ведь он даже не знает, что я задумала, просто.. доверяет мне? Вот так, закрыв глаза, без тени сомнения протягивает мне свою руку, готовый на все, что я могла бы придумать и предложить ему. Ну какой же сумасшедший. От осознания этого факта я слегка подергиваю крыльями, ощущая легкие толчки приятного тепла, которое разливалось по шее, в том месте, где его взгляд прикасался к моей коже. Улыбаюсь блуждающей загадочной улыбкой, увлекая своего спутника за собой все дальше и дальше по коридорам школы, в крыло, куда уже давно не ступала ничья нога. — Я нашла это место случайно, когда заблудилась по дороге на урок, — обычно бледные щёки розовеют от такого глупого признания, но лучше уж скажу сразу, не дожидаясь его шуточек и подколов по поводу моего неумения запоминать повороты и коридоры. — Кажется, здесь раньше был бальный зал, — мои глаза зажигаются темным мечтательным огнём, когда я представляю, как пары в красивых старинных одеяниях кружились по этому огромному и тихому месту под звуки классической музыки. Было в этом что-то загадочное и романтичное. Я кончиками перьев чувствовала спокойную силу, которую источало это место, и в последнее время полюбила приходить сюда, чтобы подумать, побыть в тишине. Даже такое социальное существо, как я, иногда уставало от общества и от масок, которые мы все были вынуждены в нем носить. А здесь меня никто не видел, и никто не мог осудить. За мной наблюдали только звонкие птицы, а теперь еще и внимательные глаза Ади, который изучал это место с той же жадностью, присущей демонам, что и я, когда впервые попала сюда. Я приоткрыла для него завесу своего маленького мира, и не без удовольствия наблюдала за его впечатленным выражением лица. Надо же, он так давно в этой школе, а на столь райский уголок наткнулась именно я, та, кто провел здесь всего ничего. Это даже приятно; люблю удивлять, и люблю, когда мои сюрпризы удаются.
— Зачем мы здесь?.. — медленно повторяю за ним вопрос, ощущая, как сильно его пальцы сдавливают мои. Словно хотят оставить метку, поставить на мне клеймо своей собственности. Его внимательные глаза и плотно сжатые губы не оставляют мне другого выбора; глядя в них, я могу ответить только правду. Легко пожимаю плечами, кивая подбородком в сторону расстеленного на полу покрывала, на котором скрывается любезно подготовленная мной бутылка глифта и корзинка, наполненная свежими фруктами. Для этого импровизированного пикника я выбрала местечко у одного из разбитых окон. Да, был риск порезаться об один из многочисленных осколков, зато свежий вечерний воздух и закатное солнце, которое отражалось в многочисленных цветных витражах, создавали незабываемое впечатление. Я все-таки ценила эстетику и красоту; несовершенная обстановка вокруг претила моей неспокойной натуре. Перевожу загадочный взгляд на лицо Ади, который все еще нетерпеливо ожидает моего ответа.
— Я просто хотела побыть с тобой. Вне учебы или заданий внизу. Наедине, — еле слышно произношу, тем не менее, храбро не отрывая взгляд от его лица. Медленно скольжу от зрачков вниз, задерживаясь на его губах, а затем договариваю, — это глупо, да? — странно, но мне правда очень важен его ответ. Аккуратно освобождаю свои пальцы из его ладони, плавно отодвигаясь от его хватки, и делаю изящный поворот в воздухе вокруг своей оси, позволяя Ади рассмотреть все изгибы своего тела. Затем опускаюсь на плед, поглаживая место рядом с собой ладонью, словно приглашая его присоединиться к себе. Я выгляжу спокойной и даже немного равнодушной, но в моих глазах пляшут маленькие заинтересованные чертята. Кожа на обнаженных плечах слегка покрывается мурашками — то ли от прохладного воздуха, который то и дело врывается в помещение, то ли от того томительного предвкушения, которое медленно разливается между нами двоими.
[indent] Демоны по уши погрязли в пороке сладострастия и разврата, и среди этого, казалось бы, нет места чему-то более глубокому и чувственному. Как это называют ангелы? Любовь? Горячая, бескорыстная, светлая. Пробуждающая в тебе те черты характера, о которых ты даже не подозревал.
Так может быть в нас тоже присутствует способность любить? Да, другой любовью, демонической и грубой, но не менее искренней и красивой. Я задумываюсь об этом все чаще, потому как для меня это чувство ново и вызывает внутри противоречивые эмоции. Но не путаю ли я ее с затянувшимся влечением? Кто знает.
[indent] Мими появляется в моей жизни, выскакивая словно черт из табакерки и наполняет ее новыми красками, поэтому я теряюсь. Не понимаю, что мною движет и как мне реагировать на подобное. Присущий мне саркастический юмор и беззаботность, словно маска, которую демоница срывает одним легким движением и я предстаю другим перед ней и, что самое главное, впервые пред самим собой. Это пугает и... привлекает.
Радоваться мне? А может, послать все к черту? Но хватит ли сил?
Эти чувства уносят меня дальше, чем может унести водоворот. В недры жалкой рыжей душонки [если такая имеется], наполненной какой-то гнетущей тоской по непонятно чему. Может быть, по тем ярким эмоциям, что я ощущаю рядом с ней, стоя тут, в разноцветных лучах закатного солнца, пробивающимся сквозь старые, потускневшие со временем витражи; и мы вдвоем идеально вписывались в готическое пространство заброшенного бального зала. Мы терпели поражение от своих собственных чувств.
[indent] В голове моей мыслей до кучи, и все они так или иначе были связаны с Мими. Сейчас я отличался внешним спокойствием и несвойственной мне молчаливостью; не потому, что я раздумывал над тем, что сказать, нет. Кажется, я вообще утратить способность думать, находясь рядом с ней наедине.
Глубокий вдох-выдох, не отводя взгляд от бездонных серых глаз. Она же опускает свой ниже, на мои губы и уголки их дергаются в еле заметной усмешке, сгорая от нетерпения. Слегка подаюсь вперед в секунду слабости, но вовремя останавливаюсь, выдавая себе мысленную пощечину. Нет. Я не хочу спешить. Тогда это будет похоже на то, чего у меня было в избытке. А Мими для меня не была чем-то обыденным и неинтересным. Она нечто большее, чем простое мимолетное увлечение. Я чувствовал этот огонек интереса внутри себя и он не потухал мгновенно, как тысячи раз до этого; он медленно разгорался до пламени, с каждой минутой нахождения рядом. Нехотя отпускаю ладонь девушки, внимательно следя за ее движениями, медленными, позволяющими рассмотреть все лучше, можно подумать время для них вовсе остановилось. Жадно исследую ее тело, вырисовывая взглядом изгибы тела; но он не был похотливым, он был мягким, будто бы нежно касается бледной кожи девушки, вызывая сотни мурашек. Она не спешит, беззастенчиво наблюдает за моей реакцией со стороны, словно изучает и пытается прочесть мои мысли. Я же не знаю, хочу ли так быстро прерывать эту игру или сохранить интригу, растягивая удовольствие.
[indent] - Почему? - поднимаю на девушку полный удивления взгляд, брови изогнуты вверх, а губы слегка приоткрыты в немом возмущении.
Глупо? Демоны никогда не думают о том, что могут совершить какую-то глупость. Падаю напротив демоницы, сразу же хватая из корзинки зеленое яблоко, повертев его в пальцах, прежде чем откусить. Губы немного щиплет. Кислое, как характер Мими и сладкое, как ее имя. Мой взгляд падает на алкоголь позади спутницы и в голову приходит потрясающая, по моему скромному мнению, идея. Хватаю бутылку и на лице отражается хитрая ухмылка, присущая всем демонам и обычно не сулящая ничего хорошего.
- Мими, сыграем в Вагат? - предлагаю я, мягко уходя от вопроса девушки, оставляя его на сладенькое, но уже совершенно точно определившись с ответом. Не услышав возражений, легко открываю бутылку глифта и протягиваю стакан с огненным маревом дьяволице. Она делает первые глотки и я, точно отражение в зеркале, повторяю все ее движения. Напиток обжигает горло и чуть поморщившись, я подсаживаюсь ближе к брюнетке; взглядом скольжу по ее лицу, а пальцами аккуратно, но уверенно, беру ее за подбородок; разворачиваю лицом к себе, почти соприкасаясь с ней носами и горячо выдыхая на губы. Внутри все сжимается, по всему телу проходит горячая волна удовольствия, мне нравилось, как эти чувства затуманивали остатки моего разума. Именно из-за этих ощущение и хотелось продлить их небольшую игру, не позволяя так быстро разрушить выстроенную между ними стену. Она была вся в трещинах и вот-вот готова упасть, но держалась до конца, зная, что проиграет.
Я шумно сглатываю, глядя Мими прямо в глаза. Мне стоило огромных усилий, чтобы взять себя в руки и внимательно прочитать о ее прошлом; и я вижу то, что неприятным покалыванием отзывается где-то в груди и вызывает у меня кучу вопросов.
Отстраняюсь и на секунду в моих глазах можно было различить едва заметное разочарование; тряхнув головой, выкидываю непрошеные мысли из головы и цепляю на лицо сволочную ухмылку.
- Что между тобой и Люцифером, Мими?
Отредактировано Adi (2020-05-30 23:27:37)
Мое имя плавится, как воск, тает в его губах, звучит так мягко, практически интимно. Несмотря на относительное внешнее спокойствие, я чувствую себя достаточно двояко и немного нервничаю, что обычно мне совершенно не свойственно. Не попасть под его обаяние невозможно; но вся моя натура сопротивляется тому сближению, которое происходит естественным образом, словно помимо нашей собственной воли. Как будто мы оба вдруг поменялись местами со смертными, будто над нами где-то выше стоят другие ангел и демон, которые с двух сторон нашептывают нам мысли о правильности того или иного поступка. Он ведь демон, Мими. Такой же как ты. Иногда мне казалось, что я действительно смотрю будто в зеркало, настолько похожими мы были, но иногда что-то похожее на здравый смысл вдруг поднимало свою голову, нашептывая мне, что мне не стоит доверять ему так безоговорочно. Как бы сильно мне этого не хотелось. Я не испытываю боль, я причиняю ее. Так было всегда, и за все многовековое существование я не усомнилась в правильности этой мысли. Но что происходит теперь? Почему я вдруг растеряла всю свою хваленую самоуверенность, и так отчаянно боюсь быть преданной им, если он поведет себя так, как обычно и ведем мы, демоны? Почему я, та, кто всегда имеет хитрый план где-то за душой, и всегда знает, чего она хочет, теперь топчется на месте, не решаясь сделать шаг ни назад, ни вперед? Все было просто; я не хотела разрушить то хрупкое, теплое чувство доверия, которое проявилось между нами и уже успело пустить свои чертовы корни. Будто бы опасалась, что если он увидит меня настоящую, то эта картина ему вовсе не понравится. Вот только скорее всего, он уже увидел; в тот момент, когда я об этом даже не подозревала.
Погруженная в свои мысли, перекатываю между тонкими пальцами бокал, из которого уже успела сделать несколько обжигающих глотков, когда Ади вдруг приближается ко мне на гораздо более близкое расстояние, чем того требуют приличия. Как хорошо, что мы обычно на них плюем. Секунду я смотрю на него с немым вопросом в глазах, но когда понимаю, что он задумал, меня внезапно окатывает неприятная ледяная волна легкой паники. – Нет, Ади, – безуспешно пытаюсь выдернуть свой подбородок из его мягкой, но сильной хватки, отвести взгляд. – Даже не пытайся! – ещё раз пытаюсь освободиться, но вновь это не приносит никакого результата. Я раздраженно вздыхаю, тут же отстраняясь, когда он дает мне такую возможность, и внезапно осознаю, насколько же он сильнее, чем я, в физическом и моральном смысле. Он мог бы заставить меня говорить, если бы захотел, но пока что просто просит. Я смотрю на него со смесью злости, недовольства и какой-то обреченной покорности. Не сомневалась, что он захочет узнать именно это. – Черт бы тебя побрал, – бурчу себе под нос, делая еще один внушительный глоток огненного напитка из своего бокала. Говорить о Люцифере мне хотелось меньше всего, еще и сейчас, когда момент был абсолютно неподходящим. С другой стороны, разве для таких неприятных тем бывают подходящие моменты?
– Я никому и никогда об этом не рассказывала. И вряд ли расскажу в будущем, – упаси меня Шепфа от столь тяжелого душевного стриптиза перед кем-то еще! – Ты наверняка знаешь, что мы росли вместе. И тогда он был совсем другим, – я немного грустно усмехаюсь, переводя прохладный задумчивый взгляд в сторону, пускаясь вплавь по волнам своей памяти, что хранила так много самых разных событий. – Он считал меня кем-то вроде младшей сестры, ну а я, конечно же, была «тайно» – делаю кавычки в воздухе пальцами, – в него влюблена. Почти все тогда были! – не хочу вновь копаться в этом, не хочу вытаскивать давно позабытые, лежащие на задворках памяти и покрытые пылью воспоминания наружу. Но глифт обжигает меня изнутри, заставляя тёмную кровь бежать по венам быстрее, заставляя выплёвывать слова, которые я вообще никому раньше не говорила. Никто из ныне живущих демонов понятия не имел, что происходило между мной и Люцифером на самом деле, кроме нас двоих. И мы оба предпочитали отмалчиваться, только подогревая почву для слухов и обсуждений друг друга. Я сжимаю челюсть, резко выдыхая, а слова все ещё никак не хотят выходить наружу. – А потом мы оба выросли, и все это исчезло. Он стал другим, его... будто подменили, знаешь. Закрылся от всех, кого знал, даже от меня. Хотя я была такой слепой идиоткой, что думала, будто этого никогда не случится. Искала ему оправдания. Того Люцифера, который есть сейчас, я больше не знаю. Это не тот Люци, больше не мой, нет, – грустно улыбаюсь, наконец, перевожу на своего собеседника прозрачный бриллиантовый, сияющий оттенками печали взгляд. – Это лишь незнакомец с такой же внешней оболочкой. В нем больше нет той души, которую я когда-то... любила? Не знаю. Я больше ни в чем не уверена, да и в общем-то мне наплевать, – пожимаю обнаженными плечами, наконец, ставлю точку в этом весьма смелом признании. Когда мои мысли облекаются в слова, в голове все наконец-то встаёт на свои места. Люцифер был болезненной занозой в моем сердце, но теперь не имеет для меня того значения, которое я придавала этой ситуации раньше. Свыкнуться с фактом его существования, принять аксиому нашего общего прошлого, которое никогда не превратится в будущее. Я не давала этому никаких оценок, это не было плохо или хорошо; просто свершившийся факт. Лишь маленькая история о двух вечных созданиях, чьи пути окончательно разошлись со временем.
Мысленно стряхиваю с себя оцепенение, вызванное столь неприятными и далёкими воспоминаниями, и делаю ещё один согревающий глоток из своего бокала. Меня постепенно все больше бросает в жар; то ли от растущего в моем хрупком теле градуса алкоголя, то от внимательного взгляда Ади, который не пропустил ни единого моего слова. Я слегка ерзаю на своём месте под столь прямолинейным взглядом, а потом легонько касаюсь своим бокалом кончика его носа, будто собираюсь произнести тост. Хотя почему бы действительно не произнести?
– За любовь, которая всегда причиняет боль, и за дружбу, которая рано или поздно заканчивается, – моя улыбка отдаёт горечью, такой же, как и мои слова, когда я запиваю этот тост глифтом, будто принимаю неприятную горькую таблетку. Демоны не пьют за вечную любовь и мир во всем мире, о нет; ведь кому как не нам знать, что все это быстротечно и имеет свойство заканчиваться. Особенно то, к чему люди так стараются добавить приставку «навечно».
– Я ответила на твой вопрос даже честнее, чем следовало бы. Теперь твоя очередь, дьявол, – сверкаю глазами в нетерпении, и немного подаюсь к нему вперёд, чтобы не упустить ни единого слова, которое сорвётся с его губ. – ты когда-нибудь любил кого-то? Или думаешь, как и многие из нас, что любовь – это сказка для ангелов?
[indent] Я - открытая книга для всех и каждого, кто захочет узнать обо мне. Так может показаться на первый взгляд. Рыжий демон по имени Ади, который никогда не скрывает горя, радости и разочарования. Клоун местного разлива, беспечный и язвительный, любящий сплетни и дешевые провокации. Легко иду на контакт и сам завожу новые знакомства, а на самом деле боюсь остаться в одиночестве даже здесь. Мими мне показалась такой же. Не знаю, ошибаюсь я или нет, но в первый день нашего знакомства я подумал именно так. Дерзкая девчонка, что посылала всех и каждого, кричала о помощи; не знала к кому примкнуть, чтобы чувствовать себя комфортно в новом месте и стать "своей". Протянутая рука помощи и вот мы здесь. Наедине. В старом бальном зале, медленно пьянеем и развязываем друг другу языки.
Какие секреты ты хранишь, Мими? Хочу ли я узнать их?
- Поберет, куколка, в этом можешь даже не сомневаться - нахально ухмыляюсь я, разом допивая глифт и наполняя бокалы снова, готовясь услышать ее историю и стараюсь не показывать девушке свою нервозность после увиденного в зеркале ее души. А увидеть я успел много интересного, но какой хрен потянул меня спросить именно об этом? Не знаю.
[indent] Все мое нутро противится этому, словно этого разговора никогда не должно было случиться. Словно это было чем-то неправильным и под строжайшим запретом среди демонов. Как бы то не было, но все это время я внимательно слушал Мими и пытался понять, что она чувствует. Это так странно, демон пытается сосредоточить все свое внимание на ком-то, кроме себя самого. Для меня этот момент был настолько противоестественным, потому что со мной никогда не происходило что-то подобное раньше. Я никому не доверял и вряд ли меня волновало доверие других. Не испытывал двоякое чувство, что испытываю в данный момент. С одной стороны, слушая и смотря на демоницу, мне хотелось прижать ее к себе и быть поддержкой, а другая часть меня ехидно ухмылялась и сдерживалась от того, чтобы не выпалить: "Любви не существует, Мими. Не будь идиоткой"; но что-то останавливало меня, а желание дать себе по роже возрастало. И это пугало. С детства нам твердили о том, что все это уж точно не для нас. Мы другие. С детства была лишь эта модель поведения. Равнодушия и безразличия. Я не видел того, что вижу сейчас, смотря на девушку перед собой. Может быть, наконец-то, стоит понять, что мои родители - это не весь мир?Дьяволица то и дело отводила взгляд, смотря то себе в ноги, то куда-то за окно; то перебирая волосы, то перстами отбивала ритмичную дробь по бокалу с глифтом; что угодно, но не поднимала взгляда на меня. Что ты боишься увидеть, Мими? Равнодушие?
Демоны редко кому открывают душу, рассказывая о самом сокровенном, смущаются, показывая свою слабость. Нам легче солгать и выполнить желание, какое бы оно не было, но дочь Мамона не противилась; она лишь сожалела о том, что это произошло с ней. Что она упустила ту часть своей жизнь, когда еще не до конца осознала свою роль в этом мире; когда была ребенком и не догадывалась о том, что что-то может причинить ей боль и принести разочарование. Когда она еще не почувствовала горечь предательства. Я был весь в напряжении, вслушиваясь в каждое ее слово и улавливая, как дрожит местами ее голос; как она судорожно выдыхает, делая паузу в своем рассказе и как противится этому все ее существо, но она доверилась мне. Просто и быстро. Не задумываясь ни на секунду, что я мог бы использовать это против нее. Я ценю это, как ее друг и осуждаю, как демон. Хотя прекрасно знаю, что так же искренне рассказал бы ей о себе, если бы она спросила. Не замешкавшись ни на секунду. Подумать только, сами рассказываем о том, что может в конце концов убить нас. Сами раскрываем все карты. Сами совершаем ошибку. Но было в демонах то, что отличало их от ангелов. Мы можем пережить предательство, скрыть все свои чувства, оставив лишь злость, обиду и подготовленную заранее месть. Предательство не убьет, лишь сделает сильнее и вновь научит нас никому, кроме себя не доверять. А пока я дам Мими то, что она сможет использовать против меня в ответ.
[indent] Ощущаю холодное стекло у лица, едва заметная улыбка касается моих губ от столько быстрого и невинного жеста и я чуть приподнимаю бокал, поддерживая тост демоницы, наблюдая за ней из под полуопущенных ресниц. Передо мной снова та Мими, которую я знал.
- Думаю, что.. - облизываю губы, обдумывая над тем, как правильнее донести свою мысль до брюнетки, что в нетерпении ждала от меня ответа - Мы не созданы для любви. - ухмыляюсь, одним глотком допивая содержимое бокала - Это придумали и вбили нам в голову те, кто страдал и решил уберечь остальных от столь глупого чувства. - Нет, я так не считал. Но Мими правильно подметила одну вещь: все имеет свой конец.
- Но, я не испытывал любви никогда в жизни, ни к родителям, ни к кому-либо еще. Не было ни теплых семейных вечеров в детстве, ни слов поддержки. - взгляд сам собой падает в пол и я понимаю, что так легче. Не хочу видеть жалость ни в чьих глазах, ведь тогда ты становишься слабее в глазах смотрящего. - Я рад быть здесь, потому что дома меня никто не ждет. Отец полон своих забот, всегда в работе. Отец.. от него одно название. - ухмыльнулся я, снова поднимая взгляд на демоницу. Это гложет меня до сих пор, но Мими о нем говорю прямо, без увиливаний и недомолвок. Она заслуживает моего откровения, потому что была откровенна со мной. Хотя не обязана была рассказывать о Люцифере. Чем его заслужил я?
Тепло, насколько это присуще демонам, улыбаюсь ей и аккуратно заправляю прядку волос за ухо, тем самым поблагодарив за ее рассказ. Словами я не привык выражать своих чувств. Как все мы. - Иногда я завидую даже Люциферу. Смешно. Но его отец не равнодушен к нему, пусть и выражает это.. весьма специфично. А равнодушие - хуже всего.
Среди демонов не принято показывать свои эмоции. Видимо, мой папаша это усвоил с удвоенной силой, не додавая мне ни любви, ни ласки, ни воспитания, как такового. От матери я лишь изредка слышал слова поддержки, а между родителями ни разу ни видел проявления чувств вовсе. Может, они не привыкли показывать оголять их на виду у даже собственного сына, а может и вовсе не испытывали к другу другу ничего, кроме уважения и желания продолжить род.
Но ведь так не у всех, я слышал, я видел совершенно иную картину в любой другой семье. Даже в воспоминаниях Мими об ее отце и матери. Или это было исключением из правил, а не само правило?
Удивительно, какими разными бывают те, кто был выращен в якобы одинаковых условиях. Люди привыкли думать о демонах, как о неумолимом и абсолютном зле, но ведь даже у чёрного есть множество самых разных оттенков. Раньше я не задумывалась о том, насколько тьма наполняет каждого из нас, насколько мы подвержены ей, насколько пусты внутри на самом деле. Или же только внешне хотим показаться такими бесстрастными?.. Откуда же тогда берётся тот огонь, который бушует в моих глазах прямо сейчас, когда я смотрю на него, мужчину перед собой, который ломал себя ради меня таким тяжелым усилием воли? Я не заходила на столь тёмную территорию до этого момента.
Меня ведь воспитывали по самым простым правилам – говорили, что мы не ангелы, не лучшие друзья, не психологи, чтобы копаться в душах друга и облегчать свою участь, делясь переживаниями с другими. Говорили, что нам все равно никогда не получить прощение, что мы прокляты от рождения, что носим печать тьмы и должны делать это с гордостью. Удивительно, насколько чувственной и чувствительной я при этом выросла. Может, все дело было в моей семье, которая оставалась дружной, несмотря ни на что, насколько это было возможно в аду, или в моем характере, который сформировался столь рано. Мне казалось, что до этого момента я знала о себе все. У меня было нежное имя и довольно ранимая душа, я ненавидела одиночество, быстро выходила из себя и не любила, когда что-то шло не по моему плану. Однако о том, что я могу испытывать столько оттенков самых разнообразных чувств, от сопереживания до желания помочь, я узнала только что; узнала сейчас, сидя здесь, посреди кусочков разбитого цветного стекла, ощущая, как прохладный ночной воздух касается моей обнаженной кожи, как алкоголь внутри разжигает пламя, а искренние, но такие болезненные слова Ади касаются доселе спящих уголков души.
Больше всего мне хочется отставить бокал в сторону, наклониться к демону и обвить его руками, обнять и подарить хотя бы немного поддержки, осознания, что он не один. Вместо этого я лишь тяжело и еле слышно вздыхаю, протягиваю руку к его спине. Ладонь опускается на место, где пробиваются крылья, и я нежно поглаживаю его несколько мгновений. – Мне правда очень жаль, – только и могу выдавить из себя, прежде чем убрать ладонь, и тут же злюсь на себя за пусть невесомое, но все же проявление чувств. С другой стороны, нашу репутацию уже не спасти, да Ади? Какое счастье, что здесь нет ни единой живой души, а полуразрушенные стены слышали множество подобных признаний. Упоминание Люцифера заставляет меня усмехнуться, – Поверь, ты не захочешь быть на его месте, – и я не захочу, чтобы был. Такая семья, как у Люци, накладывает на твою личность определённый тяжёлый отпечаток, меняет тебя, а мне почему-то безумно хотелось, чтобы огонёк яркой души Ади ни за что не погас. Мне достаточно потерь, и я не вынесу этого снова. Точнее, я, конечно, переживу очередное предательство, и сделаю это с внешней лёгкостью, вот только потеряю часть себя, часть той веры, которую постепенно обретала. Ади становился моей новой религией. Мысли об этом легко витали на задворках моего сознания, органично переплетаясь со свежей вспышкой его энергии; мускусом и сандалом, которые я ощущала на своём языке. Я мягко улыбаюсь ему, на секунду касаясь пальцами его руки, когда он убирает мои волосы; язык моего тела звучит как «Спасибо, что рассказал», вот только вслух я произношу совершенно другое.
– То есть тебе нравится быть здесь только потому, что дома тебя никто не ждёт, м? – вопрос звучит одновременно невинно и провокационно. Я знаю, что мне ни за что не удастся смутить Ади, но кто сказал, что я не могу хотя бы пытаться это делать?.. Я отставляю свой бокал в сторону, не своя обманчиво-расслабленного взгляда с лица демона, и медленно наклоняюсь вперёд. Запах сандала становится все сильнее, и я почти нежно беру его лицо в свои руки, уверенно притягивая к себе. В его глазах – легкое замешательство, и я пользуюсь им, погружаюсь в тёмную, опасную глубину его зрачков. У меня есть совсем немного времени, прежде чем он начнёт естественным образом сопротивляться моему вторжению в своё личное пространство. Мы так устроены, да и никто не любит, когда ему лезут в голову. – Ну же, я хочу увидеть, – в нетерпении протягиваю, не разрывая зрительного контакта, и наконец, улавливаю образ, который заставляет мои брови слегка подняться от удивления, а сердце неприятно сжаться от дурного предчувствия. Я моргаю, и инстинктивно подаюсь назад, буквально на миллиметр, но этого оказывается достаточно, чтобы мое тело запротестовало от столь грубого и бесцеремонного разрушения нашей близости. Между нашими лицами небольшое расстояние, и я могу говорить достаточно тихо. На лице лёгкая тень усмешки, но глаза внимательны и холодны, как лёд, несмотря на бушующее внутри пламя... ревности? Мими, какого черта?
– Мальчик со светлыми крыльями. Кажется, его зовут Сэми. – По его потемневшим зелёным глазам я вижу, что он знает, какой вопрос последует дальше. Ну же. Теперь моя очередь делать больно, разве нет?.. – Что вас связывает? – моя рука непроизвольно тянется вперёд, ложится на его сжатые скулы, а большой палец мягко поглаживает кожу. Натянутую нить напряжения между нами, кажется, можно увидеть воочию; а я не знаю, чего я боюсь больше. Услышать его честный ответ, или понять, что он будет скрывать правду от меня.
[indent] "Красивая трагедия всяко лучше ничем непримечательного существования" - как то услышал я от одного известного писателя и затем эта мысль преследовала меня многие годы, подходя под все, что создавала рука человека; величайшие театральные постановки, книги, картины, композиции это все объединяло одно - наличие драмы. Так может это являлось неотъемлемой частью жизни? Как людей, так и высших существ. Или они создавали ее, борясь с серой обыденностью и скукой своих жизней? Но ведь я всегда считал, что жить нужно так, чтобы на тебя смотрели со смесью восхищения и удивления, но никак не жалости. Именно этого я и боялся. Быть жалким в глазах окружающих и что самое главное, самого себя. Я не хотел видеть сочувствие в глазах Мими. Не хотел казаться слабым и израненным. Ощущаю каждой клеточкой своего тела то, как отчаянно она хотела поддержать меня, но боялась. Боялась сказать не то, сделать не то, посмотреть не так. А я в свою очередь боялся поднять на нее взгляд, меньше всего нуждаясь в сострадании и утешении. Я обнажил ей свою душу уж точно не для того, что бы почувствовать себя жалким и ничтожным, подобно разбитому горем человеку.
- Я в порядке. - твердо говорю я и еле заметно дергаю плечами, легко сбрасывая ее руку со спины. Пытаюсь выдавить улыбку, но выходит она безобразной. Глифт уже дал свой эффект и не всегда он располагает к веселью. Мими не понять. У Мими отличная семья, любящие родители и, наверняка, счастливое детство, которое только может быть у демона. Пожалуй, у единственной, кого я знал. Но она пытается понять, а это главное. И я ценю это, но вместо спасибо, улыбаюсь одними лишь зелеными глазами, зная, что брюнетка поймет. Сорвет ту маску, что на мне сейчас и снисходительно улыбнется в ответ, сделав вид, что все в порядке и она не видела эту минутную слабость. - Конечно не захочу. У всего есть свои границы. Как там говорят смертные.. Везде хорошо, где нас нет. Верно? - глухо ухмыляюсь я и уже как-то безнадежно смотрю на девушку напротив. Это не то, что можно бы было забыть на утро. Это то, о чем ты будешь думать одинокими вечерами и задаваться вопросос, правильно ли поступил тогда, пустив в самые темные уголки своей души кого-то кроме себя.
[indent] - Отчасти, да, так и есть. Но у меня гораздо больше причин, чтобы хотеть находиться здесь. Но сегодня ты не узнаешь их все. Точно нет. - загадочно улыбаюсь, закидывая себе в рот пару сочных ягод, ощущая как кислый вкус приятно вяжет язык и это побудило во мне столь заманчивый вопрос. Какого это, целовать Мими? Такая же кислая и сладкая на вкус ее энергия? Так же приятно она вяжет во рту? Насколько сильно затуманит мой разум и подчинит ей тело? Я смотрел на брюнетку долго, продолжительно, изучающе. И судя по тому, как непринужденно она себя ведет, ей нравится мое пристальное внимание. Демонов трудно смутить, но попытаться можно. То ли читая мысли, то ли чувствуя желание, Мими внезапно пододвигается, от ее близости мне становится душно до дури, дыхание вновь сбивается, а взгляд быстро скользит по ее лицу, останавливаясь на губах цвета черешни, такой же кислой и сочной. Они чуть приоткрыты и манили меня, как запретный плод манил Еву. Наши глаза встречаются, я чувствую нежные прикосновения холодных ладоней к почти что горящим щекам. В груди образуется какая-то ноющая пустота от оставшегося всего-ничего расстояния между нами, которое как можно скорее хотелось преодолеть; но затем я вижу в ее зрачках то, что она видит в моих. Внутри разом все обрывает, и вспыхивает злость, обида и раздражение. Тело вновь напрягается и она может чувствовать, как все мое нутро сопротивляется ее вмешательству. Мысли путаются, а я стараюсь из всех сил скрыть то, о чем сейчас уж точно не хотел рассказывать дьяволице. Ведь тогда слова, сказанные мною ранее, потеряют весь смысл, что я пытался вложить в них; но обретут иной, вкус обиды, боли, разочарования и.. страха. Как бы я не старался спрятать это в глубинах своей души и памяти, как бы не старался отключить эмоции, она видела. И я понял это тогда, когда на секунду ее лицо тронула тень разочарования. Ох, если бы я мог изменить все.. все равно бы оставил все, как есть. Потому что это то, что сделало меня таким, какой я есть сейчас. От и До.
[indent] Нет-нет-нет, Мими. Только не это. Спроси все, что угодно, но только не это.
Сэми. Та часть жизни, которую я не мог забыть и отпустить. Не хотел. Но вновь и вновь пытался приуменьшить его важность для себя. И каждый раз это заканчивалось провалом.
- Ты правда не захочешь узнать. - голос стал резко холодным, словно металл, но все же то, как он дрогнул, скрыть мне не удалось. - Мы друзья. Теперь Да. Я вас даже познакомлю. - смотрю сквозь Мими, куда-то за ее спину, упираясь взглядом в полуразрушенные стены бального зала. Я не хотел рассказывать об этом, не сейчас, но врать и утаивать не хочу тем более. - Он стал первым, с кем я познакомился в школе, как только поступил. Увидел его в толпе ангелов и сразу понял, ему явно нет места среди них. Ему прямая дорога в Ад. Я ему так и сказал, представляешь? На что он лишь провокационно выгнул бровь, подтверждая мои слова. - Она должна была понять, что это пройденный этап для Сэми и для меня в том числе. Я должен был это понять. - Мы разные, но похожи до безобразия. Оба лишены семьи, как таковой. Оба посылали писанные правила к черту в Ад и сразу отправлялись следом, чтобы станцевать на их пепле. - фокусирую взгляд на Мими и внутри все болезненно сжалось. Я вижу ее заинтересованность и нервозность. Но почему? Я сжал губы в тонкую полосу, лишь на секунду прервавшись на размышления. - А потом наша дружба слишком быстро переросла во что-то большее и так же быстро угасла. Мы отдались друг другу практически без остатка и перегорели, оставшись друг для друга.. родными? подобием семьи, которой не хватало? Бывшими возлюбленными? Назови это как хочешь и все равно будешь права. - наконец-то я вновь позволяю себе осознанно взглянуть на нее, пытаясь прочитать на ее лице эмоции, что она испытывала после моего рассказа. Но больше всего меня волновало то, как быстро она сможет изменить мнение обо мне, узнав эту главу моей жизни. - Я же говорил, что тебе не понравится то, что ты услышишь.
Отредактировано Adi (2020-06-07 00:00:18)
Самое болезненное – заглядывать внутрь себя, смотреть в лицо собственным демонам. Ведь у нас их тоже было немало, не так ли?.. Самокопание и жалость к себе всегда казались мне особенно неприятными и бесполезными чувствами. В такие моменты я благодарила небеса за то, что родилась именно демоном, что мне чужды ангельские замашки самобичевания и желание угождать всем вокруг. Я была нетерпимой, резкой, и крайне неохотно подпускала к себе новых людей. Да, я могла быть очаровательной, флиртовать, если мне того хотелось, мило улыбаться, если была в хорошем настроении. Но на самом деле близких для меня людей можно было бы пересчитать по пальцам одной руки. И мне этого хватало. Когда я оказалась в школе ангелов и демонов, без обычной поддержки родителей, без новых друзей, без общения с Люцифером, который тоже был где-то здесь, рядом, но не вставал на моем пути – я впервые почувствовала настолько всепоглощающее одиночество. Почувствовала себя на месте всех тех смертных, которых обычно называла жалкими неудачниками. Возможно, в тот момент во мне что-то перевернулось; но я точно знала, что та рука помощи, которую Ади тогда протянул мне, навсегда определила мою дальнейшую жизнь.
Я все еще буквально сижу у него на коленях, впиваясь обманчиво-спокойным и вместе с тем напряженным взглядом в его лицо, стараясь считать малейшие эмоции, что вибрируют между нами. Обычно демонам крайне легко солгать друг другу, мы делаем это постоянно, также легко, как дышим; вот только не в том случае, когда второй сам хочет говорить правду. Внутри меня все сжимается от неприятного предчувствия, губы слегка пересыхают, и я нервно оглядываюсь на полупустой бокал с глифтом позади себя. Мне не дотянуться до него; поэтому я остаюсь здесь. Немного дрожу от охватившего меня волнения, продолжая медленно сгорать под внимательным и растерянным взглядом Ади. Кожей чувствую, насколько болезненны эти воспоминания для него; я и сама излучала похожую энергию пару минут назад. На долю секунды мне хочется отступить, сказать, что я беру свои слова назад, что вообще-то он не должен мне ничего объяснять. Но момент уже упущен; маленькие песчинки времени в песочных часах блуждающе переместились в нижнюю часть.
– С чего тебя так заботит, захочу ли я знать правду? – отвечаю гораздо гораздо резче, чем следовало бы, позволяя волнам злости и отчаяния захлестнуть меня полностью. В самом деле, на что я рассчитывала? Каких еще ответов от него ждала? По мере того, как Ади говорит, я ощущаю, как все внутри меня сопротивляется каждому услышанному слову. Брови слегка поднимаются, а губы дергаются в презрительной усмешке. – О нет, я не собираюсь знакомиться с ангелами, – фыркаю, как рассерженная кошка, поблескивая грозовыми раскатами моих серых глаз. Я чувствую, чувствую кожей и кончиками своих перьев, как это все важно для него – его прошлое и я, как сообщающиеся сосуды, как он хочет, чтобы они находились в гармонии. Но лицемерие никогда не было моей сильной стороной, поэтому мне не удается сохранить нейтральное выражение лица. Не могу скрыть, что его слова причиняют мне необъяснимую боль, что я чувствую злость – и в первую очередь, злость на саму себя, из-за того, что реагирую так резко. Какое-то время после того, как он заканчивает говорить, я молчу, восстанавливая одновременно и дыхание, и душевное равновесие. – Хорошо, что теперь все это в прошлом, – наконец, говорю, перехватывая его потемневший взгляд, и пытаясь понять выражение его лица.
Осознание того, насколько нам обоим важна реакция друг друга, заставляет меня чувствовать необъяснимое тепло в грудной клетке, ощущать, как тысячи маленьких пузырьков со смесью самых разных чувств: от волнения до предвкушения чего-то, наполняют мое тело изнутри. В конце концов, я злюсь, но не осуждаю его. Я не член дурацкого школьного совета, который мог бы запретить отношения между ангелами и демонами. Я даже не его лучший друг; просто загадочная девочка с темными крыльями, которая так неожиданно появилась на его жизненном пути, сбив все годами выстроенные карты и ориентиры. Раздражение и грусть постепенно отпускают мое тело, когда я прихожу к мысли о том, что главное – то, к чему нас привела череда жизненных решений и поступков. В это позабытое и удивительно красивое место, создавшее новые, общие воспоминания, которые у нас никто не сможет забрать. Тлеющий огонек интереса внутри меня постепенно разгорается, превращаясь в пламя, и я думаю о том, что больше не хочу говорить о тех, кого здесь нет. – Мне действительно не понравился твой ответ на вопрос, – говорю медленно и вдумчиво, не сводя с Ади прозрачных серых глаз с легкими искорками интереса. – Так что я меняю правила, и хочу, чтобы ты выполнил действие. – легко усмехаюсь, касаясь кончиками длинных ногтей его щеки. В самом деле, правила – это ведь для ангелов; а я же слишком хотела поддаться этому водовороту самых разных чувств, от горечи до заинтересованности, от предвкушения до болезненно-сладкого ожидания. Я не сомневаюсь ни одной лишней секунды, когда говорю своим мягким, вкрадчивым голосом. – Поцелуй меня, только если сам этого хочешь, – мягко касаюсь его лица своим взглядом, не собираясь отпускать.
[indent] Здесь на небесах, среди ангелов и демонов нет такого понятия, как сексуальная ориентация. Мы влюбляемся в души друг-друга и это то, чего людям сложнее всего достигнуть, ведь полюбить чью-то душу гораздо сложнее, чем внешность или же половую принадлежность. Трудно полюбить чье-то одиночество, чувства, которые сложно понять и принять, и прошлое, гложущее в настоящем. И все мы, как люди, совершаем одни и те же ошибки. Влюбляемся, разочаровываемся, обещаем себе больше не допустить подобную глупость и снова влюбляемся, словно и не было той боли и обещаний никогда вновь не испытывать чувств к кому-либо, потому что они делают тебя слабым. Любовь ранит больнее любого оружия. Можно забыть о боли, или уверить себя в том, что забыл; но раны саднят даже спустя долгое время, порой длинною в чью-то жизнь. Но это того стоит. Тех мгновений, которые ты проводишь с человеком, которого любишь. Эта любовь никуда не уходит с годами, просто она становится другой, оставаясь в прошлом и теплом отзываясь воспоминаниями в настоящем. И я не хотел врать об этом.
[indent] -Потому же, почему меня волнует твоя.- честно отвечаю я, когда Мими начинает злиться и если ее голос сейчас был холодным и резким, словно раскаты грома, то мой сладким и податливым, как мед, наполняя бальный зал и эхом отскакивает от стен. Пытаюсь сохранять невозмутимость, но я горячо выдыхаю каждый раз, когда делаю паузу, вспоминая о том, как всего пару месяцев назад Сэми так же спасал меня от одиночества. И, наверное, впервые, показал что это за чувство такое, за которое так борются люди и ангелы. О котором мы, демоны, забываем спустя многие тысячелетия жизни, акцентируя внимания на более глобальных проблемах, на своей независимости и черноте души, которая не достойна любви. Я вижу, как недовольство Мими нарастает с каждым моим словом все больше, а внутри нас, словно один на двоих, нарастает бушующий вихрь самых разных эмоций от сожаления до гнева. Казалось бы, невозможно было испытывать их все сразу, но они сменяли друг друга одна за другой.
Я слышу ее тяжелое дыхание и чувствую на себе пристальный взгляд, под которым любому стало бы некомфортно. Неприятное ощущение тревоги и нервозности полностью захватили сознание, вымещая ту радость и легкость, которая была между ними до этого. Наверное, идея сыграть в Вагат была ошибкой. Я не знал, что еще добавить, ждал пока Мими хоть что-нибудь скажет, перестав смотреть на меня с презрением. Она не скрывала своего разочарования и злости, но я знаю, что не услышав бы от меня правды, она бы расстроилась гораздо больше.
[indent] Какое-то время мы так и сидели, изучая и пытаясь понять, что испытывает каждый из нас. Мы пылали и тлели одновременно под молчаливым взглядом друг друга, пока демоница не нарушила нагнетающую тишину.
- Мими! Правила нельзя менять! Я сказал тебе правду, и то, что она не понравилась тебе, не значит, что я должен тебе действие! - вот они, демоны во всей красе, со своими правилами в чужом монастыре и полным игнорированием уже существующих. Возмущение мое было скорее жестом "приличия", потому как я сразу же согласно кивнул, внутри себя сгорая от любопытства. Только вот я совсем не ожидал услышать следующее, что произносит брюнетка. Мои брови стремительно ползут вверх, а глаза, горящие словно два зеленых пламени, становились все темнее. Мими застала меня врасплох, растерянным, совершенно не ожидающим такого поворота от сегодняшнего вечера. Нет, конечно я думал об этом, но тот момент навсегда был упущен и сейчас он самый неподходящий из всех возможных. Я сжал челюсти, не сводя с демоницы взгляда, в который раз изучая ее. Ее ногти словно лезвия скользили по моим щекам и я чуть склонил голову вбок, навстречу ее ласкам. Было ли это обычной шуткой или она захотела меня смутить? Или так же страстно желала этого в действительности, как и я?
- Закрой глаза. - наконец прерывая тишину требую я, пытаясь убедить самого себя, что все еще контролирую ситуацию. - Закрой глаза, Мими. - повторяю я, и неспешно, потому что нам некуда было торопиться, сокращаю расстояние между нами. Я хотел сделать это медленно, чтобы не упустить ни одного движения, вздоха или выброса энергии, что волнами сейчас накрывала меня и манила в объятия девушки. Приторно-сладкий запах заполнял мои легкие; это нетерпеливое ожидание девушки, что послушно закрыла глаза, вновь доверяясь мне. Снова пробегаюсь взглядом по лицу брюнетки, отпечатывая ее образ у себя в памяти, пытаясь запомнить ее черты и каждую родинку; едва касаясь, провожу подушечками пальцев по щеке, спускаясь ниже и окончательно накрывая ладонью шею, нежно поглаживая большим пальцем нежную кожу за ушком . Сердце все чаще начало пропускать удары, крылья била мелкая дрожь, а в оглушающей тишине Мими могла услышать мое неровное и окончательно сбитое дыхание. Я наслаждаюсь этим моментом, по максимуму растягивая удовольствие и поддразнивая своей медлительностью дочь Мамона. Пальцем очерчиваю ее пухлые губы и шумно сглатываю. Знала бы она, сколько выдержки мне понадобилось, чтобы не поцеловать ее сразу же.
Мои губы мягко накрывают ее и тело тут же пронзает разрядом тока. Температура тела повышалась или вокруг становилось жарче, не важно; мне казалось, будто все вокруг в огне и мы с Мими начинаем сгорать в нем. С каждой секундой я целовал девушку увереннее, нежелание торопиться уже отошло на второй план, уступая место желанию быть еще ближе. Мне уже и не нужно было ее разрешение, я тонул в пороке и не мог заставить себя отстраниться, чтобы предоставить Мими выбор. Разочарованно выдыхаю на поцелуе и слегка кусая ее за нижнюю губу, оттягиваю на себя. Я нехотя отстранился, чтобы понаблюдать за реакцией девушки и переведя дыхание, произношу:
- Я поцеловал тебя, Мими. Потому что сам этого хочу.
Отредактировано Adi (2020-06-11 04:32:32)
Почти сразу же после того, как мой язык издает последний звук этой до невероятности сумасшедшей просьбы, я начинаю погружаться в липкую, нервозную паутину сомнений. В голове слегка шумит от количества выпитого, и мысли с удовольствием набегают одна на другую, как волны на берег в час прилива. Я думаю о тысяче вещей сразу и одновременно ни о чем. В моей голове пустота, лишь какая-то пружина внутри болезненно сжимается, заставляя тело покрываться мурашками, а темные крылья за спиной нервно подрагивать. В жизни случается не так много переломных моментов, даже если эта жизнь тянется вечность; я знаю, чувствую каждым позвонком, что сейчас происходит один из них. Даже ночной ветер за окном будто бы затих, словно перед грозой, когда вся природа замирает в неизбежном ожидании ливня. Я смотрю в глаза Ади с таким же странным внутренним ожиданием и одновременно трепетом, готовая услышать любой ответ или реакцию. Возможно, если бы он рассмеялся, посмотрел на меня, как на городскую сумасшедшую, перевел все в шутку, я бы даже в какой-то степени расслабилась. Поняла бы, что все то, что было между нами до этого ‒ не более, чем игра, пусть даже и такая опасная. Я бы отступила, больше никогда не возвращаясь к этой теме, но черт возьми, как бы я ненавидела себя потом за то, что даже не попыталась. Ади смотрит на меня с неожиданной серьезностью во взгляде, и я понемногу начинаю паниковать, ведь на его лице нечасто можно было увидеть подобное выражение. Я бы отдала свои крылья, не раздумывая, чтобы только узнать, о чем он думал в этот момент. Его лицо было непроницаемым, лишь золотистые искорки интереса иногда вспыхивали возле зрачков, выдавая его нетерпение. Я вопросительно поднимаю бровь в ожидании ответа, и получаю лишь его ровный голос ‒ звучит так повелительно, будто он полностью контролирует ситуацию. Я бы даже поверила в этот его маленький самоуверенный спектакль, если бы моя ладонь не лежала у него на шее, и я не чувствовала, как быстро бьется пульс в жилке под его кожей. Мой взгляд сейчас говорит красноречивее любых слов; я тихо вздыхаю, а затем повинуюсь, молча, не издавая ни единого лишнего звука, словно боясь разрушить особенный момент. В темноте, с закрытыми глазами, все мои и без того напряженные органы чувств обостряются до предела. Тело постепенно покрывается мурашками от контраста прохладного воздуха, который врывается в разбитое окно, и теплой кожи Ади. Я стараюсь дышать глубже, считая про себя, чтобы как-то успокоиться, но все равно нервно сбиваюсь, а моя грудь поднимается и опускается гораздо чаще, чем следовало бы. Ну же, Ади, почти жалобно думаю я, прикладывая все усилия к тому, чтобы не поддаться волнам нетерпения, и не открыть глаза, чтобы увидеть, как он смотрит на меня. Этот взгляд такой требовательный, такой осязаемый, что я буквально чувствую его на своем лице; но когда демон действительно прикасается к нежной коже на моей шее, я вздрагиваю всем телом от неожиданности.
Мне кажется, что проходит несколько десятков столетий, что на земле успевают создаться и разрушиться города, пока сладкое нетерпение не захватывает меня с головой, а теплые губы Ади накрывают мои, словно вознаграждая за то, что я ждала так долго. Я тянусь к нему одновременно отчаянно и неосознанно, легко прикасаюсь к четко очерченной линии его скул, притягивая к себе еще ближе, углубляя поцелуй еще сильнее, насколько это было возможно. По телу бежит чистое и волнующее электричество, а перед закрытыми глазами одна за другой взрываются яркие вспышки. Я тону в волнах его энергетики, которая мягко окутывает меня, держит в своих объятиях также сильно, как его руки, которые лежат на обнаженной коже моих плеч. Когда он слегка тянет и покусывает мою нижнюю губу, я не могу сдержать глухой стон, не могу и не хочу контролировать это чистое, ничем не замутненное, невероятно привлекающее влечение к нему. С нежностью, которая пугает даже меня саму, провожу пальцами по скулам дьявола, мягко очерчивая линию подбородка, а затем протестующе вздыхаю, когда он вдруг отстраняется. По моим слегка распухшим от поцелуев губам растекается медленная, чувственная улыбка, и я весело усмехаюсь краешком рта.
‒ Ты слышишь? ‒ я делаю вид, что прислушиваюсь, глядя куда-то в сторону, позади него, а затем вновь поднимаю к его лицу свой дерзкий взгляд,
‒ По-моему, это только что разрушилось что-то напоминающее нашу крепкую дружбу, ‒ не могу сдержать тихого смеха, и прижимаюсь лбом к его шее, усмехаясь где-то в районе его ключиц. Мои губы легко касаются его обнаженной кожи над вырезом футболки, и мой смех тут же затихает и исчезает, когда я прочерчиваю дорожку поцелуев от его шеи к уху. На мгновение отстранившись, перехватываю горящий взгляд его глаз, точно зная, что он думает о том же, о чем и я. ‒ Зачем мы вообще тратили время на разговоры? ‒ почему-то говорю шепотом; по-моему, эти беседы точно были совершенно лишними. Поудобнее устраиваюсь в его объятиях, а затем произношу с нарочитым невероятно серьезным видом:
‒ Просто интересно, у тебя есть настоящие друзья, с которыми у тебя ничего не было? ‒ все же не могу сдержать легкой сияющей улыбки, не могу отвести взгляд от его лица, то и дело опуская взгляд ниже, к губам, словно раздумывая над тем, а так ли нужно мне услышать его ответ.
[indent] Где-то на задворках разума тлела мысль о том, что это просто не может закончиться чем-то хорошим. Я надеялся, что желание целовать Мими, быть к ней ближе во всех мыслимых и немыслимых смыслах пропадет, как только я почувствую ее вкус у себя на губах, как только прикоснусь к бархатной коже и подчиню себе ее волю; но это все вдруг обернулось против меня и вот она уже вертит мной, как хочет, а я и не сопротивляюсь, охотно играя по ее правилам. А желание и влечение не проходило. Возрастало в геометрической прогрессии и все нутро, словно под вой сирены, посылало мне предупредительные сигналы к отступлению, которые я успешно игнорировал; посылал куда подальше, потому что плевать я хотел на запреты и свои пустые клятвы больше никогда не пускать кого-то в свою жизнь и измученную душу. Впервые за долгое время я чувствовал, что живу, а не существую; как тепло внутри медленно, но верно разливается по всему телу, собираясь в кончиках пальцев; как наши энергии сливались в одну, сладкую и тягучую, словно патока, формируясь вокруг нас куполом и принося блаженное чувство силы, с которой не справиться в одиночку.
Невероятно, как можно было вложить в этот короткий, но чувственный поцелуй одновременно всю свою нежность, страсть и желание. Зрачки Мими расширялись, когда она смотрела на меня, почти полностью скрывая серую радужку глаз. В моих же горело зеленое пламя нетерпения. Взгляд будто бы покрыло пеленой, а веки слегка подрагивали от волны удовольствия накрывающее тело, собираясь тугим узлом внизу живота. Тянусь к дьяволице ближе, горячо выдыхая ей на щеку, оставляя почти у самого ушка быстрый поцелуй, дразнящий и неспешный. Мои пальцы сжимаю ее оголенное плечо, стараясь найти хоть какую-то опору, пока внутри бушует эйфоричное чувство невесомости, словно мы находились в свободном полете и искали спасения друг в друге. Сорвавшийся с губ девушки стон вызывает череду мурашек вдоль позвоночника, от самого затылка к копчику. Что ты делаешь со мной?
[indent] Голова будто бы разом становится на десяток мыслей легче, как только Мими улыбается мне такой чувственной и, успевшей стать родной для меня, улыбкой. Отчасти, так и было. Теперь все встало на свои места и не было терзающих душу вопросов, хоть с этим и рождались с десяток других. Кто-бы знал, на какое проявление чувств способны демоны, когда они распирают их изнутри. Кончиком носа касаюсь шеи девушки, проводя им от впадинки возле ключиц до подбородка и набираю полные легкие воздуха, неописуемо вкусного, когда Мими находится рядом. Сладкий, свежий, слегка горчащий запах рисует в моей голове картины от которых сводит скулы и подкашиваются ноги. Сам Сатана бы смутился от таких мыслей; И я уже не могу контролировать собственные движения, да и не хочу. Приятная мягкость кожи девушки, ощущается под подушечками пальцев, когда я невесомо и нарочито медленно провожу ими от плеча до запястья и тем же путем возвращаю их к шее. В моей груди неожиданно находится место печали. Все имеет свой конец. Мы оба так считали, но в данный момент мне хотелось верить в то, что мы так же успешно проигнорируем это правило, как сейчас делаем со школьными. Как делали это десяток раз до этого.
[indent] Мои размышления прервал голос Мими. Я внимательно слежу за выражением ее лица, и слегка нахмурившись, прислушиваюсь к оглушающей тишине. Ничего. Девушка ловит мой недоуменный взгляд и тут же спешит с объяснениями. Секундное замешательство и бальный зал заполняет мой громкий, рокочущий хохот, напоминающий раскаты грома. Я и сам, казалось, совсем забыл, как звучит мой искренний смех. Он постепенно сходит на нет, позволяя мне отозваться на ласки демоницы и я вновь вытягиваюсь по струнке, чуть запрокидывая голову назад, давая брюнетке еще больше доступа к моему телу. Шумно выдыхаю в тишине, мои пальцы резко сжимают ткань пледа, не находя другого выхода для эмоций, комом застрявших в горле.
- Заткнись - мой голос низкий, гудящий; выдыхаю эти слова девушке в губы, уже чуть грубее сжимая свою ладонь у нее на шее. С долей издевки усмехаюсь ей, уходя от ответа, который бы точно ей не понравился. - Можешь просто помолчать и получать удовольствие? - с напором, но не лишаясь аккуратности, сдавливаю подбородок Мими, заставляя ее губы вновь приоткрыться. Хоть она и не будет против, но демоны привыкли брать то, что хотят, несмотря на взаимное желание быть ближе. Вместо ответа, провожу языком по нижней губе и утягиваю девушку в более грубый и властный поцелуй, на этот раз не осторожничая и не медля. Мне хотелось завладеть девушкой полностью, словно доказать самому себе, что отныне это все - мое. Пальцы по-хозяйски спешно скользят по острым ключицам вниз и перебирают шнуровку девушки, словно струны музыкального инструмента вверх-вниз, играя и поддразнивая Мими. Только вот кто выигрывает в этой игре? Пока что я очень сомневаюсь в своей победе.
- Надеюсь, ты довольна ответом на свой вопрос?
Мои эмоции, и без того обычно отличающиеся особой чувствительностью, сейчас вовсе были напряжены до предела. Словно оголенные провода, по которым впервые пропустили мощный заряд электрического тока. Я уже не могу определить, где заканчиваются волны теплой энергетики Ади, а где начинаются мои. Кажется, даже если бы прямо сейчас на наши головы рухнуло небо или случился очередной Армагеддон, я бы не заметила этого, отмахнулась, как от чего-то глупого и ненужного. Это было начало опасной дороги, и мы оба это прекрасно понимали. Дело было не только в школьных запретах, точнее, абсолютно не в них. Школа рано или поздно закончится, не оставив после себя ничего, кроме бледных воспоминаний. Дело заключалась в самой сути, в возможности отношений между бессмертными, в которых все было гораздо более сложно и запутанно, чем у людей. Я знала позицию большинства своих знакомых демонов, которые утверждали, что бессмертная жизнь слишком длинная, чтобы посвящать ее одной-единственной душе. Что настоящей привязанности нет, есть лишь похоть и желание обладать. Что любовь сильно переоценена, и не имеет такого большого значения, как собственный эгоизм и мелкие, низменные желания. Я выросла вместе с этими постулатами в голове, и наверняка Ади тоже; вот только всю свою жизнь до этого момента я не хотела и не собиралась их признавать. Я верила, что есть что-то другое, лучший путь, даже для таких темных и падших созданий, как мы. Что вполне возможно любить кого-то одного, если очень сильно этого захотеть. Со временем эти наивные детские мысли исчезли под гнетом повседневности, ежедневных мелких грехов, которыми была наполнена моя душа. Но где-то в ее глубине я всегда знала, что хочу получить больше, чем коротенькие, но яркие интрижки. Именно поэтому этот момент был для меня вдвойне значимым и невероятным.
Его пальцы на моей коже плавно вымывают из моей головы все лишние мысли, и я говорю себе, что мне не о чем волноваться. Что все не закончится, как обычно ‒ ничем, пустотой на том месте, где мы когда-то ловили настолько бешеное сердцебиение. Я продолжаю мысленно уговаривать себя, что мне не о чем переживать, но вместе с горячими губами демона в районе моей шеи в мою кровь поступает совершенно ничем не оправданный, иррациональный страх когда-нибудь потерять его. Он смешивается со слегка горчащим чувством страха за себя, за то, что рано или поздно он все равно причинит мне боль, как бы сильно не старался. Так происходит всегда, особенно если ты имеешь возможность жить вечно. Мы оба тысячи раз проходили через это, как всякие демоны, слишком увлекаясь кем-то, но прямо сейчас я отдала бы все свое бессмертие за осознание того факта, что это будет не тот случай. Я просто не позволю случится ничему плохому, не допущу повторения истории с Люцифером, и всеми теми, чьих имен я даже не хочу вспоминать. Все это совершенно неважно, ничего не важно и не имеет значения, кроме мягкого дыхания Ади на моем лице. Мне кажется, что с моих плеч падает гора, когда я до последнего перышка на крыльях ощущаю это потрескивающее между нами чувство взаимности. Оно дарит нам обоим невероятное облегчение и какую-то детскую радость, которая бывает, когда ты получаешь в подарок что-то очень желаемое. Я ненадолго отстраняюсь, чтобы еще раз внимательно изучить каждую черточку его лица своими сияющими глазами, запомнить этот момент, сохранить его для себя в глубинах моих лучших воспоминаний. На лице невольно растекается дурацкая глупая улыбка, когда я слышу его совершенно искренний смех в ответ на мою небольшую шутку. Я тихо смеюсь вместе с ним, и эта атмосфера веселья и одновременно спокойствия окутывает меня, потрескивая свежим вкусом на кончике моего языка. И в тот момент, когда его пальцы властно берут меня за подбородок, словно он прочитал мои мысли, я думаю только о том, что не хочу, чтобы это когда-нибудь заканчивалось. Хочу сохранить это чувство внутри себя, даже если мне понадобится для этого целая вечность. Я смотрю в лицо демона с разгорающимся огоньком интереса в глазах, вопросительно поднимая правую бровь. С губ вот-вот готов сорваться слегка возмущенный возглас, насчет того, что он внезапно получил право мной командовать; но правда была в том, что я не имела совершенно никаких возражений насчет его действий. Он знал это, будто смотрел в меня, как в зеркало; несмотря на некоторые различия, мы были удивительно похожи, особенно сейчас, в своем желании как можно сильнее переплестись друг с другом душами.
Прикусив язык, я действительно ничего не говорю в ответ на его грубую просьбу помолчать, только издаю какой-то неопределенный вздох удовольствия, когда он вновь прижимается своими губами к моим. На этот раз поцелуй не дарит мне чувство освобождения или легкости; на вкус как медь, как разгорающееся пламя костра, как нестерпимое желание обладать. Я невольно подаюсь ближе, навстречу к нему и его ладоням, переплетая свои пальцы в замок на его спине, зарываясь пальцами в его мягкие крылья. Наверное, в сегодняшней игре не было проигравших или победителей, ведь мы оба получили больше, чем могли представить. Прерывисто выдыхаю в его рот, когда он слегка прикусывает мои губы, и открываю глаза лишь тогда, когда слышу его вопрос. Не тороплюсь отвечать, словно разговаривая с ним глазами, изучая каждую яркую вспышку на зеленой радужке глаз. ‒ Да, ‒ наконец, отвечаю чуть севшим, хрипловатым голосом, пока на моем лице не появляется достаточно многозначительное выражение. Я подвигаюсь вперед, изучая его губы своим прохладным взглядом. ‒ Давай поговорим еще раз? ‒ моя лукавая улыбка гаснет в очередном прикосновении к его губам, и я таю от осознания того, что он принадлежит мне навечно.
Вы здесь » ROMANCE CLUB » Once upon a time » Игра падших; [25.10.18]
