[nick]Agatha Harris[/nick][icon]https://i.imgur.com/fPgUg6T.png[/icon][status]torrance[/status][info4]<div class="ank">Агата Харрис, 22</div>[/info4][info]<div class="ank"><div class="lzstory">Chasing you</div> <div class="lzinfo">агата никогда не виновата</div>[/info][sign] [/sign]
Adrenaline keeps on rushing in
Love the simulation we're dreaming in
Don't you agree?

Чувствую себя полной и беспросветной идиоткой, когда крадусь по заднему двору собственного дома, как будто мне действительно есть что скрывать. Мой инстинкт самосохранения срабатывает по полной, вступает в силу даже раньше, чем я успеваю подумать; и вот я уже на всякий случай обхожу дом с задней стороны, чтобы не проходить под окнами кабинета, где обычно происходят допросы. Допросы. По делу моей собственной тетушки, которой не стало каких-то нескольких дней назад. Я устало выдыхаю, потирая пульсирующий лоб пальцами, а мои совершенно сухие глаза напряженно осматривают путь до задней двери; просто надеюсь не попасться никому на глаза, не вызвать очередную лавину чертовых вопросов, которые будут повторяться по кругу раз за разом, выбивая меня из колеи. На моих плечах лежит груз из чувства вины и страха, из ненависти к себе за то, что я позволила этому случиться практически у себя под носом. Надо было лучше заботиться о ней, надо было помириться с ней перед сном, надо было перестать оставаться такой сукой по отношению к той, что любила меня больше самой себя. Эти мысли проедают во мне черную дыру, заставляют чувствовать собственную ничтожность и бескрайнее горе, которое я могу продемонстрировать только наедине с самой собой. Мой собственный дом перестал быть для меня безопасным местом, с той самой поры, когда наполнился полузнакомыми, везде шныряющими людьми, которые пытаются что-то разведать. Вывернуть все грязное белье наизнанку, покопаться в прошлом тетушки, выставить кого угодно из нас виноватыми. Острое чувство страха не покидает меня, даже если я делаю вид, что это не так, даже если выгляжу как человек, у которого есть план. У меня нет никакого чертового плана, и на самом деле все откровенно херово, стоит только посмотреть правде в глаза. Я в полной и беспросветной заднице, и отрицать это, храбриться, делать вид, что у меня все под контролем ‒ чистое безумие.

Но именно так я почему-то и поступаю.

Пробираюсь в прохладу дома через дверь прислуги, и останавливаюсь на месте, напряженно вслушиваясь в темноту и тишину. Надо отдать моей светлой голове должное, время для вторжения в комнату Данте я выбрала отличное, сейчас все как раз должны быть в общей комнате, ожидая своей очереди, чтобы отправиться на очередной допрос. Разве что рыжий любопытный нос Марты может шнырять где угодно, но перемещения этой безумицы просто невозможно отследить наверняка. Я агностик, но сейчас мне хочется мысленно перекреститься, перед тем, как отправиться наверх к чужой комнате. Лезть туда прямо сейчас, когда весь дом доверху набит полицией ‒ чистое безумие. Я реально чокнутая, если думаю, что мой собственный брат может быть виновным в убийстве. Но я и правда так думаю, и не стоит меня в этом обвинять; сейчас под подозрением может оказаться  к-а-ж-д-ы-й. Глубоко вздыхаю, стараясь придать самой себе толику уверенности, и начинаю осторожно подниматься по лестнице на второй этаж, не наступая на особенно скрипящие части ступенек. Какое счастье, что я выучила их еще давным-давно, в детстве. Давай же, Агата, будь смелее, все пройдет так быстро, что ты этого даже не заметишь. Прошмыгнешь внутрь, пороешься в столе, и за секунду вернешься обратно; все будет просто прекрасно, если только нужную дверь не успели опечатать, верно же? Главное, чтобы мой телефон, например, не начал звонить в руках в самый неподходящий момент, как это обычно и происходит; ну и чтобы детектив Гудман не решил прогуляться к месту преступления, чтобы еще раз обозреть ужасный след от кровавого пятна на полу, а ведь комната Данте находится в непосредственной близости от того самого кабинета... При мысли об этом по моим рукам пробегают неприятные ледяные мурашки, а к горлу подкатывает тошнота. Просто невозможно осознать то, что каких-то жалких несколько дней назад Аннет была живой и здоровой, наполненной планами на мою дальнейшую судьбу, какими бы дурацкими они мне не казались. А теперь меня подозревают в ее убийстве, и я крадусь по собственному дому, как какая-то воровка, полностью раздавленная всем происходящим.

На площадке возле нужной мне двери никого, и я с облегчением выдыхаю, распрямляя спину для уверенности. Украденный у Данте ключ легко входит в замок, и я тенью проскальзываю внутрь, запирая за собой дверь для надежности. Счет идет на секунды, поэтому я тут же бросаюсь к письменному столу, весьма неаккуратно заваленному тонной бумаг и парой кружек с недопитым кофе. Принюхавшись, я понимаю, что в них было и кое-что еще, более горячительное. Ну и бардак, и за что Марте только деньги платят? Кое-как поборов неуверенность, я методично осматриваю все, что попадается на глаза, сама не зная, что ищу. [float=right][/float] Если бы не чертовы часы, что были на том, кто столкнул меня в колодец; если бы я не узнала в них игрушку Данте, никогда в жизни бы не сунулась сюда. Но выбора нет, и я отбрасываю в сторону листы сценария, рабочие предложения, парочку писем от поклонниц (господи, мой брат что, правда кому-то настолько интересен?..), а затем спускаюсь ниже, чтобы дернуть на себя один из ящиков стола. Моему взору предстает великолепная картина; банка с клубничной смазкой и чьи-то кружевные черные трусики, скомканные и забитые в самый дальний край ящика. − Фи, ну и мерзость, − шепотом говорю себе под нос, с трудом преодолевая брезгливость. Страшно подумать, что я найду, если загляну в тумбочку возле кровати господина Харриса... Стараясь выкинуть эти мысли из головы, я добираюсь до письма из банка, на котором стоит штемпель "просрочено", и буквально чувствую, как ухватила удачу за хвост. В стопке лежат еще несколько таких писем; с дрожащими от предвкушения руками я открываю первое из них, и тут же замираю, услышав шаги за входной дверью. В замке начинает поворачиваться ключ, и мое сердце в буквальном смысле слова останавливается.

− Блять, − мои слова и действия по скорости могут посоревноваться лишь с молодым гепардом; в один прыжок преодолеваю расстояние до уродливой огромной картины, которая изображает пылающий камин. Сломав пару ногтей, я усилием воли отодвигаю ее в сторону, и ныряю в узкий тайный ход, темный и мерзко пахнущий плесенью. Не успевает картина полностью скрыть меня от вошедшего, как я слышу тяжелые шаги и веселое насвистывание хозяина комнаты. Ну-ну, милый, недолго же тебе осталось свистеть безнаказанно. Ныряю рукой в карман джинсов, убедившись, что прихватила с собой парочку писем, а потом включаю фонарик на телефоне, и бодро двигаюсь по ходу вперед, преодолевая небольшое расстояние до следующей картины, что являет собой вход в пустую гостевую комнату. Подцепляю пальцами край картины, пытаясь отодвинуть его в сторону, но она не поддается. − Да. Что. Же. Это. Такое! − подкрепляя каждое свое слово глухими, но тщетными ударами по полотну, я достигаю успеха совершенно неожиданно. Вместо того, чтобы просто отъехать влево, картина почему-то ломается под моей рукой, и я с безумным грохотом валюсь вперед, на пол, получая ощутимый удар по коленям. − Чееееррт, − громко простанываю, кашляя от пыли, которая тут же забивается в мои легкие, и молясь всем богам, чтобы Данте с другой стороны тайного хода не услышал этот проклятый шум.

Подпись автора

,, давай все оставим на этой ноте
в с е,   ч т о   т ы   д а л ь ш е   с к а ж е ш ь  -  и с п о л ь з у ю  против

м ы    в с е    и с п о р т и л и ,    м ы    в с е    п о т р а т и л и    //
брось, ну какие мы к черту  п-р-и-я-т-е-л-и? ,,

[nick]Agatha Harris[/nick][status]torrance[/status][icon]https://i.imgur.com/lD4Av5i.png[/icon][sign] [/sign][info]<div class="ank"><div class="lzstory">Chasing you</div> <div class="lzinfo">агата никогда не виновата</div>[/info][info4]<div class="ank">Агата Харрис, 22</div>[/info4]
А-л-е-к-с-а-н-д-р. Никогда не думала, что чье-то имя будет настолько быстро вызывать у меня приступ неконтролируемой зубной боли и отчаяния. Интересно, его не тошнит от самого себя, от того, что ему приходится терпеть собственное великолепное присутствие буквально двадцать четыре на семь? От такой красоты ведь можно и ослепнуть, в самом-то деле, он сильно рискует своей жизнью и здравым рассудком. Честное слово, еще пара дней в присутствии его остроумных (нет) шуток и такого важного вида, будто это он заправляет всем здесь с малых лет ‒ и я буду готова не то что купить ему прямой билет в Швецию без обратной даты, но и сама довезу его туда, лишь бы быть уверенной в том, что мы с ним точно больше никогда не пересечемся. Я возмущенно кашляю, когда он одним легким движением ставит меня на ноги, и отряхиваю одежду от слоя пыли, одновременно ненавязчиво осматриваясь по сторонам, пытаясь понять, где именно в своих просчетах местоположений чужих комнат свернула не туда.

‒ Могу задать тебе тот же вопрос, ‒ тут же парирую, прерывая свою речь несколькими звучными чихами подряд. ‒ Что ты забыл в... ‒ наконец, протираю глаза от пыли, окончательно оценивая обстановку вокруг. В желудок словно проваливается ледяная гиря, и я шумно сглатываю невесть откуда взявшийся комок в горле. ‒ ... в своей комнате. ‒ заканчиваю предложение совершенно бездарно, пряча лицо в грязных ладонях, и испуская тяжелый вздох сожаления. Fuck. Как я могла забыть о том, что когда-то такая великолепная и такая пустая гостевая комната сейчас является пристанищем нашего шведского принца?! Мне хочется стукнуть себя по голове за глупость и невнимательность, но время для самобичевания у меня еще обязательно найдется, а пока я не буду доставлять Нильсену подобной радости. Не дождется, у него и без того явно не расчехлен весь запас шуток обо мне.

Наконец, у меня выдается свободная минутка для того, чтобы посмотреть на него повнимательнее; мои и без того большие глаза округляются еще больше, когда я замечаю, в каком виде его светлость предстает передо мной. Чувствую, как по щекам начинает разливаться предательская краска смущения, которой прямо сейчас мне и не хватало. Немалым усилием воли отвожу взгляд от его пресса, старательно изучая стену перед собой, на которой все равно нет ничего интересного. Моей выдержки хватает ровно на одну секунду; он провоцирует меня, и я тут же вспыхиваю, даже не замечая, как легко поддаюсь на его откровенную провокацию. ‒ Что?! Я даже не знала, что ты здесь, не льсти себе, папочка, ‒ произношу крайне насмешливым тоном, запоздало соображая, что только что выдала собственный топографический кретинизм, и неспособность запомнить расположение гостей в доме. Тихо чертыхаюсь сквозь зубы, ощущая то самое до боли знакомое чувство, которое возникало у меня каждый раз в присутствии этого шведа ‒ желание как можно быстрее провалиться сквозь землю. Или еще дальше, если это вообще возможно.

[float=right][/float]Вскидываю брови, когда он предсказуемо задает вопрос о моих намерениях; письма, украденные из комнаты Данте, обжигают мой задний карман сильнее любого удара ладонью. И я скорее действительно провалюсь на месте, чем доверюсь насмешливому тону Александра, и поделюсь с ним своими находками и мыслями относительно того, кто столкнул меня в колодец. ‒ Я могла бы все объяснить... ‒ говорю тоном самой послушной девочки в этой комнате, а потом гордо вздергиваю подбородок, ‒ ... но не буду. ‒ отрицательно качаю головой, и упрямо смотрю прямо в его глаза, надеясь, что мой взгляд не станет машинально и предательски скользить ниже. Если он думает, что победит в этой крайне увлекательной игре в гляделки, то явно и жестоко ошибается. Навешиваю на лицо самое невинное, самое беспристрастное выражение, которое только есть в моем арсенале, изо всех сил надеясь, что выгляжу как человек, который обожает шнырять по тайным ходам по ночам, и вваливаться в чужие комнаты. У всех свои хобби, знаете ли. ‒ Надеюсь, теперь я могу идти? ‒ кашлянув, когда взгляд его ярких глаз, наконец, перестает сверлить мою переносицу, интересуюсь, надеясь избежать всех дальнейших расспросов. ‒ У меня еще есть пара очень срочных дел, не включающих в себя твое ненавязчивое присутствие. ‒ красноречиво осматриваю пятна пыли на своих темных джинсах, и даже не хочу думать о том, как сейчас выглядят мое лицо и волосы. Наверняка просто безобразно. Все, о чем я мечтаю прямо сейчас ‒ свидание с горячим душем и чистая одежда без липкой паутины и многовекового слоя грязи. Разве я так много прошу?

Навешиваю на лицо милую улыбку, и (пока что) крайне вежливо прошу: ‒ С дороги, мистер Нильсен. ‒ а потом протягиваю ему руку ладонью вверх, вопросительно поднимая брови. Интересно, он сам по доброй воле отдаст мне ключ от двери своей комнаты, или мне придется забирать его силой?

Отредактировано Adele Moring (2021-01-12 18:09:36)

Подпись автора

,, давай все оставим на этой ноте
в с е,   ч т о   т ы   д а л ь ш е   с к а ж е ш ь  -  и с п о л ь з у ю  против

м ы    в с е    и с п о р т и л и ,    м ы    в с е    п о т р а т и л и    //
брось, ну какие мы к черту  п-р-и-я-т-е-л-и? ,,

[nick]Agatha Harris[/nick][status]torrance[/status][icon]https://i.imgur.com/lD4Av5i.png[/icon][sign] [/sign][info]<div class="ank"><div class="lzstory">Chasing you</div> <div class="lzinfo">агата никогда не виновата</div>[/info][info4]<div class="ank">Агата Харрис, 22</div>[/info4]
Если бы сегодня в доме у тетушки проводилась лотерея с ценными призами, я явно не выиграла бы даже старого билета с зачеркнутыми цифрами, что уж говорить о миллионе долларов. О какой удаче могла идти речь, когда из десятка комнат в доме я умудрилась ввалиться именно в ту, где хотела бы оказаться меньше всего? Лучше было бы только свалиться под ноги нашему бравому детективу с ножом в руках, который был бы перепачкан в крови тетушки. Брр. Встряхиваю плечами, стараясь отогнать из головы настолько мрачные мысли, и нервно переступаю с ноги на ногу, пытаясь прикинуть, как мне побыстрее улизнуть из этой чертовой темницы. Всерьез подумываю совершить бросок на опережение, и ломануться прямо в окно; в конце концов, боги явно меня берегут, раз не сломала шею в колодце, как-нибудь справлюсь и тут. Повисну на плюще за окном, как женщина Тарзана, придумаю что-нибудь, в конце концов! Я прикусываю нижнюю губу, все чаще поглядывая в сторону занавесок, и моя роковая невнимательность играет со мной злую шутку.

Каждый раз забываю, что с Александра, как с главного ребенка в этой комнате, нельзя спускать глаз ни на одну секунду.

‒ Что это ты делаешь?.. ‒ застигнутая врасплох его странным поведением, прищуриваюсь, интересуясь крайне подозрительным тоном, на всякий случай скрещивая руки на груди; как будто это как-то мне поможет. Александру явно наплевать на мой весьма красноречивый язык жестов, потому что он наступает на меня с той же неотвратимостью, с которой я понимаю: моя ценная, с таким трудом добытая улика находится в серьезной опасности. В голове срабатывает предупреждающий визг сигнализации, и я уже хочу открыть рот, чтобы как можно громче позвать на помощь, хоть кого-нибудь. Честное слово, буду рада даже Марте, тут уже не стоит быть привередливой задницей. ‒ Алекс. ‒ если бы тоном можно было убивать, этот дом ждало бы второе громкое потрясение, не иначе. Я сверлю тяжелым зеленым взглядом переносицу шведа, представляя себе самые кровожадные картины его убийства, и возмущенно фыркаю, когда мои запястья не очень-то нежно оказываются прижатыми к стене. ‒ Мне больно! ‒ шиплю ему в лицо, как кошка, которой бесцеремонно наступили на хвост, и потоптались на нем для верности. Дергаю руками, но они предсказуемо не сдвигаются даже на миллиметр. Твердая стена старого дома обжигает мои лопатки ледяным холодом, но мое лицо и шея, кажется, начинают гореть от возмущения. Да, определенно от него.

Собираю в кулак последние остатки храбрости или глупости, и не свожу с мистера Нильсена широко распахнутых глаз. Будто все еще надеюсь, что они пробудят в нем остатки давно позабытой совести. Да, я нарушила наше с ним так называемое соглашение, но черт возьми, я давала его, будучи практически застигнутой на месте преступления! В таких условиях я пообещала бы ему что угодно, а он-то, бедняжка, уже возомнил о себе невесть что. Будто я теперь и шага не ступлю в собственном доме без его неусыпного контроля и надзора? Уже, размечтался. Мою ягодицу обжигает резкая, но короткая боль от неожиданного удара по ней, и это становится последней каплей в этом полном беспредела вечере. ‒ Какого черта?! ‒ наплевав на то, что нас и в самом деле могут услышать, я задыхаюсь от возмущения и отлипаю от стены, в два шага сокращая и без того небольшое расстояние между мной и Нильсеном. ‒ Разве мама не научила тебя, что некрасиво читать чужую почту? ‒ спрашиваю елейным, не предвещающим ничего хорошего голосом, а потом резко толкаю Алекса в грудь, пользуясь тем, что все его внимание привлекает злополучный конверт в руках.

С потрясающим грохотом он падает на свою кровать, увлекая меня за собой, и я за одну секунду оказываюсь сверху, успевая выхватить письмо из его пальцев. ‒ Оно мое, ясно? ‒ хриплым шепотом из-за выбитого из груди воздуха произносят мои губы; я тяжело дышу, моя грудь слишком быстро поднимается и опускается, а взгляд крайне внимательно изучает каждую черту его лица, что находится так близко, чертовски близко. За бешеным звуком сердцебиения в ушах я не сразу могу различить осторожные, но ощутимые шаги за дверью, а когда слышу их ‒ одним движением свободной руки закрываю рот Нильсена, зажимая его ладонью. ‒ Ни слова! ‒ угрожающе произношу одними губами, нервно вглядываясь в тени на полу. Какую молитву там надо произносить, чтобы тебя не застукали посреди ночи верхом на практически обнаженном парне в его комнате? Ох, тетушка, как мне жаль, что я была не самой послушной внучкой, и пропускала воскресные походы в церковь, каждый раз придумывая нелепые отмазки, лишь бы не вставать из кровати в такую рань. Спустя несколько бесконечных мгновений шаги, наконец, стихают в другом конце коридора, и я с облегчением перевожу дыхание, убирая руки от губ Александра.

Выпрямляюсь, не спеша слезать с него; чувствую себя некоторым образом спокойнее, когда знаю, что он едва ли может свободно пошевелиться. Да и приятно иногда смотреть на него сверху вниз, что уж тут скажешь. Одним движением разрываю с таким трудом добитый конверт, и извлекаю письмо, быстро пробегаясь взглядом по строчкам. По шее за волосами пробегают мурашки, когда я понимаю, какую удачу умудрилась поймать за хвост; если мой братец официально задолжал крупную сумму одному из самых больших банков страны, это можно считать прямым доказательством того, что ему крайне нужны деньги, а его актерские дела идут не так прекрасно, как он об этом всем рассказывает. С улыбкой победительницы я отдаю письмо Алексу, позволяя прочесть. В конце концов, он не выдал меня Данте, хотя мог бы это сделать; а хороших мальчиков за такое стоило бы наградить.

[float=right][/float]‒ Я не знаю, столкнул ли меня в колодец сам Данте, или ему кто-то помог, но следующим наследником в случае моей смерти будет он или сэр Чарльз. ‒ в глубокой задумчивости кусаю губу, рассеянным взглядом осматривая тело Александра под своими бедрами. ‒ А это, ‒ киваю подбородком на измятое письмо в его руках, ‒ прямой мотив. Доказательство того, что ему правда нужны деньги. ‒ осознание всего этого только сейчас начинает постепенно докатываться до меня. Кожу пробирает озноб, и я зябко веду плечами, возвращая потерянный взгляд к лицу Алекса. Думать о том, что мой собственный брат на самом деле мог желать разбогатеть до такой степени, совершенно не хочется. Но факты были налицо; или я слишком быстро спешила сделать свои выводы?.. ‒ Я слезу с тебя, если пообещаешь больше не распускать руки. ‒ чуть наклоняю голову набок, улыбаясь краешком губ, возвращая Алексу его лукавую усмешку.

Отредактировано Adele Moring (2021-01-18 18:41:07)

Подпись автора

,, давай все оставим на этой ноте
в с е,   ч т о   т ы   д а л ь ш е   с к а ж е ш ь  -  и с п о л ь з у ю  против

м ы    в с е    и с п о р т и л и ,    м ы    в с е    п о т р а т и л и    //
брось, ну какие мы к черту  п-р-и-я-т-е-л-и? ,,